Впервые: Петровский Ф. А., «Марциал. Эпиграммы», М., 1968, с. 89.
Эпиграмма написана в виде пародии на Катулла (XIII); идея очевидно подсказанная именем адресата и «обеденной» ситуацией. Референция к Катуллу подчеркнута тремя элизиями в ст. 3 — res sals[a e]st ben[e o]ler[e e]t esurire; для самого Марциала характерно почти полное отсутствие элизий (кроме стандартных типа [e]st), в частности в фалекее, в отличие от Катулла, у которого элизий очень много (только в XIII их 12). ○ «Катулл» XIII:
Хорошо ты откушаешь, Фабулл мой,
если мил ты богам, на днях со мною —
только сам принеси с собой получше
да побольше обед, зови красотку,
да вина захвати и острых шуток!
Если так, хорошо откушать сможешь,
драгоценный ты мой, а у Катулла
весь кошель затянуло паутиной.
Но зато от души любовь получишь,
и подарок еще, нежней и тоньше —
ароматную мазь, моей подруге
подношенье Венер и Купидонов.
Как понюхаешь — вмиг богов попросишь
чтоб ты стал целиком, Фабулл мой, носом!
(Венер. Вене́ра; божество латинского пантеона; богиня плодородия, вечной весны и жизни, красоты и любви, браков и родов. Позднее отождествлялась с греческой Афродитой как богиня телесной красоты, физической любви и влечения. По преданию, родилась из морской пены или из раковины. Мать Эроса (Купидона) и Энея, отсюда, по официальной римской версии, родоначальница рода Юлиев. Купидонов. Э́рос, Эро́с, Эро́т; божество греческого пантеона; бог любви. Персонификация любовного влечения, обеспечивающего продолжение жизни на Земле. Лат. Аму́р; Купидо́н.)
1—2. Мазей... на обед. Дорогие умащения для гостей — обязательный элемент lautitia (великолепие, роскошь, шикарность) званого обеда. Они подавались обычно в течение mensa secunda («десертная» часть обеда), в приложение к apophoreta (традиционные съестные гостинцы для гостей); как правило перед обязательной здравицей императору в конце mensa prima (главная часть обеда, либо собственно обед, если затем не следовала comissatio — «неформальная» часть, которая могла продолжаться неограниченно долго). Этот пункт обеда, как референция к «утонченной восточной» роскоши Нерона, в среде «шикарных хозяев» превратился в idée fixe (и держался долго затем); ср. иронию Петрония, у которого Трималхион, в русле своего подражания экстравагантности Нерона, начиняет благовониями угощения для comissatio. ○ Петроний, LX (1—2):
...Потолок вдруг затрещал, и весь триклиний затрясся. Я в испуге вскочил, опасаясь как бы с потолка не рухнул еще какой-нибудь акробат. Остальные гости, не менее удивленные, задрали головы, ожидая что за чудо возвестят нам с небес. Как вдруг потолок разъезжается, и опускается огромный обруч, очевидно снятый с гигантской кадки, увешанный целиком по кругу золотыми венками и склянками благовоний. Пока нас просят принять эти гостинцы, мы оглядываемся на стол. (2) Там уже помещается блюдо с пирогами, посреди которого находился сработанный кондитером Приап, несущий, обычным образом, на широкой груди всевозможные фрукты и виноград. Мы жадно тянем руки к этому многовеликолепию, как вдруг новое действие ввергает нас в новое ликование. Все пироги и все фрукты даже при малейшем касании начинали брызгать шафраном, и в нас без конца била тошнотворная влага...
(Триклиний. Triclinium (трикли́ний); 1) обеденный стол и три ложа вокруг, на которых располагались обедающие; 2) собственно столовая, трапезная, обеденный зал где устраивался триклиний (изначально один, впоследствии тж. несколько). Приап. Приа́п; божество греческого пантеона; бог плодородия; у римлян тж. бог полей и садов, плодовитости и деторождения.)
2. Фабулл так стремился «не ударить в грязь лицом», соблюдая lautitia обеда, что ему пришлось сэкономить собственно на обеде.
4—5. На погребальных обедах усопший находился в помещении где проходил обед; рядом с ним ставился традиционный обеденный столик с его «порцией». Умащен — усопший умащался благовониями, обычно кедровым маслом или амомом (ароматический бальзам из одноименного растения, произраставшего в Индии); здесь ирония подчеркивается тем, что обычное умащение пирующих на званом обеде на погребальном не допускалось, т.о. умащенным оставался только усопший. На усопшего также возлагались венки — из живых цветов, и искусственные (полученные при жизни за военные подвиги, победу на состязаниях), — что в контексте эпиграммы подчеркивает контраст с венками из роз, которые надевались пирующими на званых обедах. ○ Персий, III 104—105:
Тут-то трубы и факелы, и наконец-то покойник
в ложе высоком простерт, густо измазан амомом...
Ювенал, IV 108—109:
Вот и Криспин, с утра источающий запах бальзама —
будто воняет от двух мертвецов...
Впервые: Фет А. А., «М. В. Марциала эпиграммы», М., 1891, ч. I.
XII. На Фабулла, скупого хозяина.
1. Масти; благовонные по окончании ужина во время попойки предлагались гостям, а вместе с тем цветы и венки, которыми пирующие увенчивали голову, и грудь, и кубки. Увядающие венки заменялись новыми.
5. Мертвецом; мертвых обильно умащали благовониями, (см. Ювен. Сат. IV 108, и Персия Сат. III 104).
Впервые: Шатерников Н. А., «Марциал. Избранные эпиграммы», М., 1937.
Эпиграмма пародирует тринадцатое стихотворение Катулла.
На сайте используется греческий шрифт
© Север Г. М., 2008—2016